Цитаты из книги «Так говорил Заратустра, книга для всех и ни для кого»

Поистине, человек — это грязный поток.

Wahrlich, ein schmutziger Strom ist der Mensch.

С человеком происходит то же, что и с деревом. Чем больше стремится он вверх, к свету, тем глубже впиваются корни его в землю, вниз, в мрак и глубину, — ко злу.

Aber es ist mit dem Menschen wie mit dem Baume. Je mehr er hinauf in die Höhe und Helle will, um so stärker streben seine Wurzeln erdwärts, abwärts, in’s Dunkle, Tiefe, — in’s Böse.

Надо научиться любить себя самого — так учу я — любовью цельной и здоровой: чтобы сносить себя самого и не скитаться всюду.

Man muss sich selber lieben lernen — also lehre ich — mit einer heilen und gesunden Liebe: dass man es bei sich selber aushalte und nicht umherschweife.

Жизнь есть родник радости; но всюду, где пьёт отребье, все родники бывают отравлены.

Das Leben ist ein Born der Lust; aber wo das Gesindel mit trinkt, da sind alle Brunnen vergiftet.

Земля <…> имеет оболочку; и эта оболочка поражена болезнями. Одна из этих болезней называется, например: „человек“.. — Часть вторая, «О великих событиях»

Die Erde <…> hat eine Haut; und diese Haut hat Krankheiten. Eine dieser Krankheiten heisst zum Beispiel: „Mensch.“

Бог умер: теперь хотим мы, чтобы жил сверхчеловек.

Gott starb: nun wollen wir, — dass der Übermensch lebe.

Прежде хула на Бога была величайшей хулой; но Бог умер, и вместе с ним умерли и эти хулители.

Einst war der Frevel an Gott der grösste Frevel, aber Gott starb, und damit auch diese Frevelhaften.

Что падает, то нужно ещё толкнуть! — цитата часто изменяется как «Падающего — толкни.

Was fällt, das soll man auch noch stossen!

Церковь — это род государства, притом — самый лживый.

Kirche? antwortete ich, das ist eine Art von Staat, und zwar die verlogenste.

Могли бы вы мыслить Бога? — Но пусть это означает для вас волю к истине, чтобы всё превратилось в человечески мыслимое, человечески видимое, человечески чувствуемое! Ваши собственные чувства должны вы продумать до конца.

На горизонте бесконечного. Мы покинули сушу и пустились в плавание! Мы снесли за собою мосты — больше, мы снесли и саму землю! Ну, кораблик! Берегись! Вокруг тебя океан: правда, он не всегда ревёт и порою лежит, словно шёлк и золото, грезя о благе. Но наступит время, и ты узнаешь, что он бесконечен и что нет ничего страшнее бесконечности. О, бедная птица, жившая прежде на воле, а нынче бьющаяся о стены этой клетки! Горе тебе, если тебя охватит тоска по суше и дому, словно бы там было больше свободы, — а „суши“-то и нет больше!

…среди людей так мало осталось благородства: признаком его всегда будет отсутствие страха перед собою, когда мы не ждем от себя ничего постыдного, когда летим, очертя голову, куда нас влечёт.

„Враг“ должны вы говорить, а не „злодей“; „больной“ должны вы говорить, а не „негодяй“; „сумасшедший“ должны вы говорить, а не „грешник“.

Но где же та молния, что лизнёт вас своим языком? Где то безумие, что надо бы привить вам?

Убивают не гневом, а смехом. Вставайте, помогите нам убить дух тяжести!

Надо быть морем, чтобы принять в себя грязный поток и не сделаться нечистым.

…не существует ничего, о чём ты говоришь: нет ни чёрта, ни преисподней. Твоя душа умрёт ещё скорее, чем твоё тело: не бойся же ничего!

Es giebt keinen Teufel und keine Hölle. Deine Seele wird noch schneller todt sein als dein Leib: fürchte nun Nichts mehr!

Государством зову я, где все вместе пьют яд, хорошие и дурные; государством, где все теряют самих себя, хорошие и дурные; государством, где медленное самоубийство всех — называется — „жизнь“.

Если есть враг у вас, не платите ему за зло добром: ибо это пристыдило бы его. Напротив, докажите ему, что он сделал для вас нечто доброе.

Необыкновенна и бесполезна высшая добродетель, блестяща и кротка она в своём блеске: дарящая добродетель есть высшая добродетель.

Качества мужа здесь редки; поэтому их женщины становятся мужчинами. Ибо только тот, кто достаточно мужчина, освободит в женщине — женщину.

„Умерли все боги; теперь мы хотим, чтобы жил сверхчеловек“ — такова должна быть в великий полдень наша последняя воля!.

„Todt sind alle Götter: nun wollen wir, dass der Übermensch lebe.“ — diess sei einst am grossen Mittage unser letzter Wille!

Но я хочу совсем открыть вам своё сердце, друзья мои: если бы существовали боги, как удержался бы я, чтобы не быть богом! Следовательно, нет богов.

Aber dass ich euch ganz mein Herz offenbare, ihr Freunde: wenn es Götter gäbe, wie hielte ich’s aus, kein Gott zu sein! Also giebt es keine Götter.

Поистине, слишком хорошо понимаю я знамение снов и предостережение их: моё учение в опасности, сорная трава хочет называться пшеницею!

Некогда говорили: Бог, — когда смотрели на дальние моря; но теперь учил я вас говорить: сверхчеловек.

Воля освобождает: таково истинное учение о воле и свободе — ему учит вас Заратустра.

Проповедники равенства! Бессильное безумие тирана вопиет в вас о „равенстве“: так скрывается ваше сокровенное желание тирании за словами о добродетели!

Когда выдают они себя за мудрых, меня знобит от мелких изречений и истин их; часто от мудрости их идёт запах, как будто она исходит из болота; и поистине, я слышал уже, как лягушка квакала в ней!

Живут слишком многие, и слишком долго висят они на своих сучьях. Пусть же придёт буря и стряхнёт с дерева всё гнилое и червивое!

Человек есть нечто, что до́лжно превзойти.

Der Mensch ist Etwas, das überwunden werden soll.

Тому повелевают, кто не может повиноваться самому себе.

Как в море жил ты в своём одиночестве и оно лелеяло тебя. Увы, ты снова хочешь сойти на берег. Увы, ты снова хочешь сам нести своё тело.

Великое светило, к чему свелось бы твоё счастье, если б не было у тебя тех, кому ты светишь!

В чём моё счастье! Оно — бедность и грязь, и жалкое довольство собою. Моё счастье должно бы было оправдывать само существование.

Человек — это канат, протянутый между животным и Сверхчеловеком, это канат над пропастью.

Der Mensch ist ein Seil, geknüpft zwischen Tier und Übermensch — ein Seil über einem Abgrunde.

В человеке важно то, что он мост, а не цель: в человеке можно любить только то, что он переход и гибель.

Горе! Приближается время, когда человек не пустит более стрелы тоски своей выше человека, и тетива лука его разучится дрожать.

Я говорю вам: нужно носить в себе ещё хаос, чтобы быть в состоянии родить танцующую звезду.

Ich sage euch: man muss noch Chaos in sich haben, um einen tanzenden Stern gebären zu können.

Отвратить взор свой от себя захотел Творец — и тогда создал он мир.

Страданием и бессилием созданы все потусторонние миры, и тем коротким безумием счастья, которое испытывает только страдающий больше всех.

… учу я людей: не прятать больше головы в песок небесных вещей, а гордо держать её, земную голову, которая создаёт смысл земли!

Я говоришь ты и гордишься этим словом. Но больше его — во что не хочешь ты верить — тело твоё с его большим разумом: оно не говорит Я, но делает Я.

„Ich“ sagst du und bist stolz auf diess Wort. Aber das Grössere ist, woran du nicht glauben willst, — dein Leib und seine grosse Vernunft: die sagt nicht Ich, aber thut Ich.

Из всего написанного люблю я только то, что пишется своей кровью.

Жизнь тяжело нести; но не притворяйтесь же такими нежными! Мы все прекрасные вьючные ослы и ослицы.

Вот — чахоточные душою: едва родились они, как уже начинают умирать и жаждут учений усталости и отречения.

Да будет труд ваш борьбой и мир ваш победою!

В мире самые лучшие вещи ничего ещё не стоят, если никто не представляет их; великими людьми называет народ этих представителей.

Вокруг изобретателей новых ценностей вращается мир — незримо вращается он. Но вокруг комедиантов вращается народ и слава…

Лишь на базаре нападают с вопросом: да или нет?

Не лучше ли попасть в руки убийцы, чем в мечты похотливой женщины?

Ist es nicht besser, in die Hände eines Mörders zu gerathen, als in die Träume eines brünstigen Weibes?

И как ловко умеет сука-чувственность молить о куске духа, когда ей отказывают в куске тела!

Und wie artig weiss die Hündin Sinnlichkeit um ein Stück Geist zu betteln, wenn ihr ein Stuck Fleisch versagt wird!

Наша вера в других выдаёт, где мы охотно хотели бы верить в самих себя.

Поэтому называет он себя „человеком“, то есть оценивающим. Оценивать — значит созидать.

Всякое уединение есть грех — так говорит стадо.

„Alle Vereinsamung ist Schuld“: also spricht die Heerde.

Ах, как много есть великих мыслей, от которых проку не более, чем от воздуходувки: они надувают и делают ещё более пустым.

Остерегайся также святой простоты! Всё для неё нечестиво, что не просто; она любит играть с огнём — костров.

Всё в женщине — загадка, и всё в женщине имеет одну разгадку: она называется беременностью.

Мужчина для женщины средство; целью бывает всегда ребёнок.

Ты идёшь к женщинам? Не забудь плётку!

Du gehst zu Frauen? Vergiss die Peitsche nicht!

Брак — так называю я волю двух создать одного, который больше создавших его.

Глубокое уважение друг перед другом называю я браком, как перед хотящими одной и той же воли.

Много коротких безумств — это называется у вас любовью. И ваш брак, как одна длинная глупость, кладёт конец многим коротким безумствам.

И даже ваша лучшая любовь есть только восторженный символ и болезненный пыл.

Любовь — это факел, который должен светить вам на высших путях.

И каждый желающий славы должен уметь вовремя проститься с почестью и знать трудное искусство — уйти вовремя.

Не позволяйте вашей добродетели улетать от земного и биться крыльями о вечные стены!

Не только разум тысячелетий — также безумие их прорывается в нас. Опасно быть наследником.

Ещё боремся мы шаг за шагом с исполином случаем, и над всем человечеством царила до сих пор ещё бессмыслица, безсмыслица.

Врач, исцелись сам, и ты исцелишь также и своего больного.

Arzt, hilf dir selber: so hilfst du auch deinem Kranken noch.

Плохо отплачивает тот учителю, кто навсегда остаётся только учеником.

Но всегда к человеку ведёт меня сызнова пламенная воля моя к созиданию.

Так говорит познающий: стыд, стыд, стыд — вот история человека!

И не к тому, кто противен нам, бываем мы больше всего несправедливы, а к тому, до кого нам нет никакого дела.

Так говорил однажды мне дьявол: «Даже у Бога есть свой ад — это любовь его к людям».» — Часть четвёртая, и последняя

Но кровь — самый худший свидетель истины; кровь отравляет самое чистое учение до степени безумия и ненависти сердец.

В основу вещей коварно волгали награду и наказание — и даже в основу ваших душ.

Ибо так говорит мне справедливость: „люди не равны“. И они не должны быть равны!.

Denn so redet mir die Gerechtigkeit: „die Menschen sind nicht gleich.“ Und sie sollen es auch nicht werden!

Но кто же ненавистен народу, как волк собакам, — свободный ум, враг цепей, кто не молится и живёт в лесах.

… вся жизнь есть спор о вкусах и привкусах! Вкус: это одновременно и вес, и весы, и весовщик…

Ах, я закидывал свою сеть в их моря, желая наловить хороших рыб, но постоянно вытаскивал я голову какого-нибудь старого бога.

Величайшие события — это не наши самые шумные, а наши самые тихие часы.

Не вокруг изобретателей нового шума — вокруг изобретателей новых ценностей вращается мир; неслышно вращается он.

Дух мщения: друзья мои, он был до сих пор лучшей мыслью людей; и где было страдание, там всегда должно было быть наказание.

„Наказание“ — именно так называет само себя мщение: с помощью лживого слова оно притворяется чистой совестью.

Мне нужны живые спутники, которые следуют за мной, потому что хотят следовать за собой — и туда, куда я хочу.

Тело — это большой разум, множество с одним сознанием, война и мир, стадо и пастырь. — «О презирающих тело»

Чтобы приятно было смотреть на жизнь, надо, чтобы её игра была хорошо сыграна, — но для этого нужны хорошие актёры.

Самые тихие слова — те, что приносят бурю. Мысли, ступающие голубиными шагами, управляют миром.

Смотреть вниз на самого себя и даже на свои звёзды — лишь это назвал бы я своей вершиной.

Ибо только тот, кто достаточно мужчина, освободит в женщине — женщину.

Приближается время самого презренного человека, который уже не может презирать самого себя..

Жизнь есть родник радости; но в ком говорит испорченный желудок, отец скорби, для того все источники отравлены.

Они холодны и ищут себе тепла в спиртном; они разгорячены и ищут прохлады у замёрзших умов; все они хилы и одержимы общественным мнением.

„Счастье найдено нами“, — говорят последние люди, и моргают.

„Wir haben das Glück erfunden“ — sagen die letzten Menschen und blinzeln.

Не ваш грех — ваше самодовольство вопиет к небу; ничтожество ваших грехов вопиет к небу!.

Nicht eure Sünde — eure Genügsamkeit schreit gen Himmel, euer Geiz selbst in eurer Sünde schreit gen Himmel!

Поделитесь в соц.сетях:

Оцените статью:

(Пока оценок нет)

Загрузка...